Борщ и котлетки, камера для битья и баня когда хочешь. Честно о том, как сидят в тюрьмах Казахстана

Как передает Qazaq24.com со ссылкой на сайт Orda.kz.

Orda.kz делится воспоминаниями осуждённых об условиях содержания в следственном изоляторе Алматы и областной исправительной колонии в 2019–2025 годах, и как на их жалобы (не)реагировала администрация учреждения и спецпрокуроры.

Как только апелляционная судебная инстанция по уголовным делам оглашает своё постановление, приговор вступает в силу. Если он оправдательный, то подсудимого тут же освобождают из-под стражи, а если обвинительный, его через 15 дней переводят в исправительную колонию, обеспечивают одеждой, обувью, посудой и средствами гигиены. Его кормят три раза в день и лечат за счёт государства. Иногда трудоустраивают, чтобы он по мере возможностей компенсировал ущерб потерпевшим и содержал свою семью.

Все эти права осуждённых чётко прописаны в приказах МВД и Уголовно-исполнительном кодексе РК. За их соблюдением следят спецпрокуроры. Они же реагируют на жалобы. Как на самом деле обустроен тюремный быт, знают только сами сидельцы. Поэтому мы поговорили с ними.

В тюрьме лучше не болеть

Нашими собеседниками стали трое бывших осуждённых из одной колонии общего режима. Истории двоих из них, Андрея Усикова и Константина Сыроежкина, мы освещали подробно, а вот третьего, Дениса Квиташа, вскользь.

Напомним, Усиков сидел за сбыт психотропных веществ, Сыроежкин — за госизмену, а Квиташ — за мошенничество. Все трое не признают вины и считают свои уголовные дела сфабрикованными сотрудниками департамента Комитета нацбезопасности и департамента экономических расследований по городу Алматы.

Квиташ в зале суда. Фото из личного архива

Добиться отмены обвинительного приговора удалось только Квиташу. Его выпустили на свободу в сентябре 2025 года, сейчас он борется за вынесение полного оправдательного приговора в кассационной инстанции Верховного суда. Усиков освободился условно-досрочно в июле 2025 года, а Сыроежкин — в апреле 2024 года после того, как его помиловал Токаев.

Наши спикеры рассказали, как они сидели в следственных изоляторах ДКНБ и ДУИС МВД и затем на зоне. По их просьбе мы не называем номер пенитенциарного учреждения и место его нахождения, чтобы не навредить их друзьям-солагерникам, всё ещё отбывающим наказание.

Чиновница Минздрава рассказала нам, как согласно нормам закона и ведомственным приказам должны обследоваться и лечиться казахстанские арестанты и заключённые. А как в реальности обстояли дела с медицинским обеспечением, когда вы содержались в тюрьме и затем в колонии?

Квиташ:

— Я не берусь судить о работе медработников колонии, так как не обращался к ним. Не довелось. Что касается оценки работы медперсонала СИЗО, то мне трудно быть объективным. Кто-то из них ответственно относился к своим обязанностям, а кто-то халатно. Хорошо помню медсестру, которая была несколько грубовата в общении, но при этом безупречно выполняла свою работу. Никаких нареканий к ней не было ни у меня, ни у моих сокамерников.

Усиков:

— Я не обращался по пустякам к медикам, пока отбывал наказание. Только когда болел ангиной и ковидом, просил вылечить меня. Они поставили меня на ноги. Кроме того, за все семь с половиной лет отсидки я не потерял ни одного зуба, попадались хорошие стоматологи. Может, со стороны это будет звучать странно, но в колонии моё здоровье стало только крепче, потому что я старался беречь себя.

Сыроежкин:

— Когда я сидел, врачи были приходящими. Постоянно на месте находился только фельдшер. Он в основном ставил уколы, чтобы снять острую боль. В санчасти колонии не хватало лекарств для хронически больных осуждённых, я сделал вывод, что в местах лишения свободы лучше не болеть. По моим наблюдениям, там больше внимания уделяют здоровью ВИЧ-инфицированных, нежели больным с другими хворями. Из полезного выделяю то, что каждый год я вакцинировался от гриппа. Ещё пару раз обращался к нашему стоматологу. Он бесплатно пломбировал мне зубы и поставил один раз металлическую коронку.

Константин Сыроежкин. Фото Orda.kz

Пока вы сидели в СИЗО, вас отвозили на обследование в поликлинику или давали лекарства от той же головной боли, спазмов сосудов или запоров?

Квиташ:

— Пока я ждал суда, меня пару раз вывозили на обследование и консультацию врачей в ближайшую поликлинику № 24. Поэтому я не разделяю мнение некоторых, что в тюремной санчасти помощи не допросишься. Помню, каждый вторник родственники заболевших передавали лекарства. Врачи проверяли их на герметичность, срок годности и затем назначали больным. А ещё в следственном изоляторе есть свой стоматолог. Он хорошо лечил зубы, а установка одной световой пломбы стоила у него 20 тыс. тенге. В колонии тоже есть свой стоматолог, но он больше не лечил, а вырывал кариозные зубы.

Пока вы сидели в лагере, кто-то умер там от болезней или суицида, несчастного случая? Удавалось ли кому-то досрочно выйти на свободу по болезни?

Квиташ:

— Пока я сидел, около 10 осуждённых умерли от различных болезней. Точно помню, что один умер от цирроза печени.

Сыроежкин:

— Пока я отбывал наказание, шестеро осуждённых умерли от болезней. Был также несчастный случай, когда один сиделец неудачно свалился с лестницы. По болезни ни один мой ровесник не вышел досрочно. Знакомый умер от инсульта. Он был пенсионного возраста, его можно было освободить раньше, но он так и умер в лагере. Про себя могу сказать, что здоровье мне точно никто не гробил в колонии. Все мои болячки соответствуют моему возрасту.

Как вы думаете, нужно ли было передавать медобеспечение из КУИС МВД в ведение Минздрава? Доступнее ли от этого стали медуслуги заключённым?

Квиташ:

— Думаю, да, нужно было это сделать.

Сыроежкин:

— А я считаю, что раньше было лучше. Тогда в самой системе КУИС были свои медорганизации, поэтому вопросы с медобеспечением решались быстрее. Если осуждённый серьёзно заболевал, он обращался к начальнику учреждения, и тот мог помочь ему. Сейчас вопросы медобеспечения перешли в ведение Минздрава, поэтому порой концов не найдёшь. Знаю, многие осуждённые в регионах жаловались на плохое медобеспечение в Минздрав, но в ответ получали отписки.

Медсестра готовится взять анализ крови у осуждённого. Фото dzen.ru Голь на выдумки хитра!

Где лучше кормили — в СИЗО или лагере? Как вы пытались разнообразить тюремное меню? Заказывали доставку или просили родственников присылать побольше продуктов?

Квиташ:

— Я всегда заказывал доставку готовых блюд, и пока сидел в СИЗО, и потом в лагере. У нас в промышленной зоне было два кулинарных цеха. Там мы заказывали горячие блюда. Цены ниже, чем в соседнем лагере. К примеру, порция лагмана, ганфана, плова, пельменей, курицы с картошкой или мантов у нас стоила полторы тысячи тенге, тогда как у соседей три тысячи. Самса у нас стоила 450 тенге против 600 у соседей, ватрушка — 200 тенге, сосиска в тесте — 180. Курица-гриль стоила три тысячи тенге. У соседей всё было дороже.

Сыроежкин:

— Я во время следствия и суда сидел в СИЗО ДКНБ, а там лучше кормили, чем в лагере КУИС МВД. Ел, что давали, так как я не гурман. Что касается питания в лагере, то в целом его хватало. Просто иногда завозили продукцию сомнительного качества. Помню, завезли как-то гнилую рыбу. А вот по праздникам кормили на высшем уровне. Особенно хорошо у нашего повара получался плов.

Усиков:

— Я тоже сидел в комитетовском СИЗО, и тоже отмечаю, как там хорошо кормили. Если в условном меню написано, что каша рисовая на молоке, значит, так оно и есть. Нам давали вкусный борщ, котлеты, многое из того, что соответствует ГОСТу. В колонии кормили неплохо, поскольку поварами были те же осуждённые. Если они невкусно готовили или экономили на продуктах, то им и по башке могли настучать. А вот в СИЗО кормили, на мой взгляд, ужасно. Вспоминать не хочется. Думаю, тюремное начальство делало это специально, чтобы арестанты по большей части заказывали доставку готовой еды или чтобы родственники почаще передавали им домашнюю еду.

Продуктовые передачи родных заключённых. Фото Orda.kz

Когда вы были в СИЗО, как часто вам выдавали постельное бельё, зубную пасту, туалетное мыло и бумагу?

Квиташ:

— Мне в СИЗО ничего не выдавали — ни постельное бельё, ни носки, ни мыло. Гигиенических средств не хватало, мы сами покупали мыло, шампуни, зубную пасту в местном магазинчике. Я и сейчас пользуюсь хозяйственным мылом, потому что привык к нему за годы отсидки, и оно мне нравится. Я лагере я сидел в пятом бараке, нас обеспечивали всем вовремя и практически в полном объёме, за исключением зимней обуви. Постельные принадлежности, осенне-весеннюю обувь, одежду осуждённым давали новую. Я привёз с собой личные вещи, поэтому не обращался к завхозу.

Сыроежкин:

— Помню, что нижнее бельё нам выдавали два раза в год. С робами проблем не было. А вот обувь я ни разу не получил.

Усиков:

— Я за время отсидки получил только две робы, хотя по постановлению правительства и приказу министра МВД мне должны были каждые два года выдавать новую робу.

Какие бытовые проблемы вы испытывали в тюрьме и как пытались решить их?

Квиташ:

— Что в СИЗО, что в колонии вода отвратительного качества. Поэтому родные присылали мне фильтры, я устанавливал их под раковины, потом умывался, чистил зубы и набирал воду в кружку, чтобы попить. В лагере ребята обычно заказывали бутилированную воду в пяти-шестилитровых ёмкостях.

Умывальники осуждённых колонии строгого режима. Фото Orda.kz

А как же вы тогда душ принимали, если вода была плохой?

Квиташ:

— В каждой камере СИЗО есть душ, но не везде есть горячая вода. Водопроводные трубы узкие, из-за чего вода не может подниматься до пятого этажа. Арестанты решают эту проблему установкой электрического водонагревателя. Это администрация разрешает. Я мылся в жару летом по три раза в день. В лагере душевые есть в каждом бараке плюс общая баня. Каждый вторник мы ходили в баню. Можно было и в любой другой день ходить.

Некоторые арестанты жалуются в последнее время, что в СИЗО летом душно и жарко, а ещё есть проблемы с прогулками во внутреннем дворике. Когда вы сидели, тоже такие проблемы были?

Квиташ:

— Прогулки в СИЗО — это действительно проблема. Их практически нет из-за нехватки надзирателей. На полторы тысячи арестантов требуется минимум 450 сотрудников. Когда я сидел в СИЗО, нас по субботам выводили подышать свежим воздухом на 15 минут. Прогулочные дворики установлены в СИЗО над 15-м продолом. Неба открытого вы там не увидите, но зато там прохладнее, чем в камерах. Что касается прохлады, этот вопрос решаем. В лагерных бараках в 2024 году установили вентиляторы под потолком. В СИЗО арестанты могут получить вентиляторы.

Прогулочный дворик в следственном изоляторе ДУИС Алматы. Фото бывшего надзирателя

Крыс или мышей в СИЗО видели?

Квиташ:

— Я видел их, они у нас на пятом этаже бегали.

Сыроежкин:

— Я лично их не видел в СИЗО ДКНБ.

Что скажете по поводу услуг тюремного парикмахера? Как часто вы к нему обращались?

Квиташ:

— В СИЗО можно ходить с длинными волосами и бородой, а вот в колонии нет. Там все осуждённые побритые и коротко остриженные. У нас парикмахером был осуждённый, он раньше барбером работал на воле. Никакой фиксированной таксы за услуги не было. Любой осуждённый мог бесплатно постричься или же дать пачку сигарет, бутылку колы в качестве рахмета.

Вы работали в лагере? Если нет, то знаете ли вы среднемесячный размер зарплаты трудоустроенных солагерников?

Квиташ:

— Я не работал. А так в лагере больше всех получал рабочий котельной. Он в месяц зарабатывал больше 100 тыс. тенге. По его словам, на жизнь ему хватало.

Сыроежкин:

— Я не работал, потому что уже вышел на пенсию. Сколько зарабатывали другие осуждённые, особо не интересовался.

Усиков:

— Я числился как работник в сфере благоустройства и получал за это около 100 тыс. тенге в месяц. Мне хватало, и даже была возможность делать подарки жене и дочери на 8 Марта, Новый год, дни рождения.

Андрей Усиков. Фото из личного архива

У осуждённых есть возможность заниматься спортом в колонии?

Квиташ:

— Конечно. В лагере есть свой спортзал, мини-футбольное поле, баскетбольная и волейбольная площадки. Возле наших бараков были даже турники с брусьями, но потом их спилили. Оказывается, один сиделец поздно вечером подтягивался на них, кто-то из бастыков областного ДУИС увидел это по системе видеонаблюдения и сделал замечание начальнику лагеря. Тот назло приказал убрать турники с брусьями.

Денис, вы обмолвились о системе видеонаблюдения, установленной по всему периметру лагеря. Скажите, она полностью охватывала территорию?

Квиташ:

— Слепые точки обзора видеокамеры есть и в СИЗО, и в колонии. В лагере зэков бьют в специальной комнате, которую называют буданом. Она находится в одном их бараков. Будан — это помещение в 20 кв. м, где блатные проводят разборки с мужиками. Там висит плазменный телевизор, стоят кресла с диваном, книжный стеллаж и макеты корабликов с парусами. Вход в будан был для избранных. Били там камчой.

Усиков:

— Я IT- специалист, поэтому знаю, как устроена система видеонаблюдения КУИС. Но сейчас хотелось бы говорить не об этом. Некоторые осуждённые из категории смотрящих и угловых настойчиво просили меня когда-то удалить компрометирующее видео из архива КУИС. На нём было запечатлено, как они ели кашу со стола людей нетрадиционной сексуальной ориентации. А это по лагерным понятиям считается порочащим фактом. Так вот, я сохранил для себя этот архив. Если сотрудники спецпрокуратуры и КУИС захотят однажды разобраться в правовом поле с действующей администрацией учреждения, то они прекрасно знают, как меня найти.

Сотрудники КУИС МВД мониторят систему видеонаблюдения. Фото Orda.kz

Вы жаловались администрации учреждения на кого-то из сотрудников или солагерников?

Квиташ:

— Обращался, а толку? Ни одно письмо с жалобой на нарушение прав сидельца или незаконные действия сотрудников администрации за пределы колонии не выходили. Ящик для жалоб закрыт на замок. Он у нас в первом бараке находился, рядом с администрацией. Кроме того, была чёткая установка смотрящего за лагерем не жаловаться на администрацию.

А к смотрящему за лагерем или к руководству областного ДУИС вы обращались?

Квиташ:

— Обращался. Для решения бытовых проблем или конфликтов есть определённый алгоритм. Сначала осуждённый обращается к смотрящему за бараком, а тот — к смотрящему за лагерем. А дальше как масть ляжет. Могут недовольного сделать крайним. У нас была коммунальная авария из-за сломавшегося водопровода. Ни горячей, ни холодной воды не было три дня. Душ не примешь, в туалет по-большому не сходишь. А туалет у нас был на улице, с шестью дырками в полу на 200 человек из двух бараков. Представьте себе вонь. Я три дня лишний раз не ел, чтобы не бегать в туалет. Мы набирали воду из колонки позади столовой, чтобы помыться. Я попросил жену позвонить в ДУИС и пожаловаться, когда узнал от старожилов, что так уже было. Они сидели тогда две недели без воды. Жена позвонила бастыкам, коммунальную проблему решили.

Кто делал ремонт в лагере — частные организации или сами сидельцы?

Сыроежкин:

— Мелкий ремонт в лагере делали сами осуждённые. Например, мы сами белили, красили свои бараки и перестилали крыши. Администрация нам только стройматериалы выдавала.

Усиков:

— Достаточно посмотреть перечень закупаемых стройматериалов и пройтись по баракам с евроремонтом в Алматинской области, чтобы понять, кто платит за такие ремонты, и определить, процветает ли вымогательство и практика пополнения тюремного общака или ремонты делают за счёт госбюджета. Но, увы, это никому не нужно.

Комментарии МВД

Мы обратились с запросом в комитет уголовно-исполнительной системы МВД. Задали кучу вопросов, начиная от условий содержания арестантов и осуждённых и заканчивая профилактикой борьбы с коррупцией среди личного состава тюремного ведомства. Ответы — выборочные, сухие и лаконичные — пришли от пресс-службы МВД. Из них мы почерпнули важную, на наш взгляд, информацию.

Скриншот ответа пресс-службы МВД РК на запрос Orda.kz

Например, что благодаря бдительности сотрудников УИС и системе видеонаблюдения в 2025 году удалось предотвратить 69 попыток суицида заключённых. А ещё в пенитенциарных учреждениях не было зафиксировано ни одного факта(!) выполнения ремонтных работ за счёт осуждённых. В целом сотрудники тюрем и колоний придерживаются политики открытости и прозрачности, нулевой терпимости к правонарушениям и коррупционным проявлениям в собственных рядах.

Непонятно только, почему же десятки сидельцев пытались добровольно уйти из жизни, если им создали нормальные условия для отбывания наказания и если надзиратели соблюдают их права. Попытаемся в следующих выпусках разобраться в причинах, побудивших их решиться на отчаянный шаг.

Новичкам-первоходам советуем не теряться, а приноравливаться к жёсткому режиму учреждений, проявлять смекалку и сноровку в решении бытовых проблем и искать золотую середину во взаимоотношениях с солагерниками и надзирателями. Человек ко всему привыкает, даже к тюремной обстановке. Срок наказания рано или поздно закончится, важно оставаться человеком всё это время.

Следите за обновлениями и свежими новостями на Qazaq24.com, где мы продолжаем следить за ситуацией и публиковать самую актуальную информацию.